Сирарпи Миграновна Тер-Нерсесян, профессор, член Американской академии Средневековья, член Национального общества антиквариев Франции и член Академии Армении, долгое время преподавала в Сорбонне и в Гарвардском университете. В своей книге она рассказывает об истории развития армянского этноса начиная с бронзового века. Исследователь делает панорамный обзор влияния других культур на общество, экономику, архитектуру и искусство вплоть до раннего Средневековья Армении.

Сирарпи Миграновна Тер-Нерсесян, профессор, член Американской академии Средневековья, член Национального общества антиквариев Франции и член Академии Армении, долгое время преподавала в Сорбонне и в Гарвардском университете. В своей книге она рассказывает об истории развития армянского этноса начиная с бронзового века. Исследователь делает панорамный обзор влияния других культур на общество, экономику, архитектуру и искусство вплоть до раннего Средневековья Армении.

Сирарпи Миграновна Тер-Нерсесян, профессор, член Американской академии Средневековья, член Национального общества антиквариев Франции и член Академии Армении, долгое время преподавала в Сорбонне и в Гарвардском университете. В своей книге она рассказывает об истории развития армянского этноса начиная с бронзового века. Исследователь делает панорамный обзор влияния других культур на общество, экономику, архитектуру и искусство вплоть до раннего Средневековья Армении.

Сирарпи Миграновна Тер-Нерсесян, профессор, член Американской академии Средневековья, член Национального общества антиквариев Франции и член Академии Армении, долгое время преподавала в Сорбонне и в Гарвардском университете. В своей книге она рассказывает об истории развития армянского этноса начиная с бронзового века. Исследователь делает панорамный обзор влияния других культур на общество, экономику, архитектуру и искусство вплоть до раннего Средневековья Армении.

Сирарпи Миграновна Тер-Нерсесян, профессор, член Американской академии Средневековья, член Национального общества антиквариев Франции и член Академии Армении, долгое время преподавала в Сорбонне и в Гарвардском университете. В своей книге она рассказывает об истории развития армянского этноса начиная с бронзового века. Исследователь делает панорамный обзор влияния других культур на общество, экономику, архитектуру и искусство вплоть до раннего Средневековья Армении.

Студенчество - тяжелая пора. Школярам порой приходилось голодать, а их спины покрывали шрамы от ударов, которыми вколачивали в них знание латинской грамматики. Студенчество - веселая пора. Члены университетских сообществ устраивали шутовские испытания для новеньких, производили набеги на трактиры и постоялые дворы, посещали игорные дома порой чаще, чем классы, распевали фривольные стихи на мотив церковных песнопений. Тяга к знаниям и охота к перемене мест заставляли студентов колесить по всей Европе. Бывало, переселялись даже целые университеты, не поладившие с местными властями. Книга Екатерины Глаголевой рассказывает, почему обучение велось на латыни, как возникли знаменитые сегодня Сорбонна, Оксфорд и Кембридж, кто был прототипом доктора Фауста, как правительства боролись с "утечкой мозгов", какие факультеты считались наиболее престижными и какие жертвы приносили на алтарь науки ее верные адепты в надежде узреть истину. . . . . . .

Студенчество - тяжелая пора. Школярам порой приходилось голодать, а их спины покрывали шрамы от ударов, которыми вколачивали в них знание латинской грамматики. Студенчество - веселая пора. Члены университетских сообществ устраивали шутовские испытания для новеньких, производили набеги на трактиры и постоялые дворы, посещали игорные дома порой чаще, чем классы, распевали фривольные стихи на мотив церковных песнопений. Тяга к знаниям и охота к перемене мест заставляли студентов колесить по всей Европе. Бывало, переселялись даже целые университеты, не поладившие с местными властями. Книга Екатерины Глаголевой рассказывает, почему обучение велось на латыни, как возникли знаменитые сегодня Сорбонна, Оксфорд и Кембридж, кто был прототипом доктора Фауста, как правительства боролись с "утечкой мозгов", какие факультеты считались наиболее престижными и какие жертвы приносили на алтарь науки ее верные адепты в надежде узреть истину. . . . . . .

Студенчество - тяжелая пора. Школярам порой приходилось голодать, а их спины покрывали шрамы от ударов, которыми вколачивали в них знание латинской грамматики. Студенчество - веселая пора. Члены университетских сообществ устраивали шутовские испытания для новеньких, производили набеги на трактиры и постоялые дворы, посещали игорные дома порой чаще, чем классы, распевали фривольные стихи на мотив церковных песнопений. Тяга к знаниям и охота к перемене мест заставляли студентов колесить по всей Европе. Бывало, переселялись даже целые университеты, не поладившие с местными властями. Книга Екатерины Глаголевой рассказывает, почему обучение велось на латыни, как возникли знаменитые сегодня Сорбонна, Оксфорд и Кембридж, кто был прототипом доктора Фауста, как правительства боролись с "утечкой мозгов", какие факультеты считались наиболее престижными и какие жертвы приносили на алтарь науки ее верные адепты в надежде узреть истину.

В книге собраны истории самых разных людей от Античности и Средневековья до современности: начиная от Юлия Цезаря и Наполеона, Мессалины и Роксоланы и заканчивая Кеннеди и Берией, Сарой Бернар и Мэрилин Монро.

Новая книга Александра Васькина рассказывает о том замечательном времени, когда наша страна считалась не только самой читающей в мире, но и самой пишущей. Ибо ни в одном другом государстве не проживало столько официально признанных писателей — почти десять тысяч человек: поэты, прозаики, драматурги, сценаристы, переводчики, критики... Жизнь советских писателей была чрезвычайно увлекательной и насыщенной — они работали в домах творчества, лечились в литфондовских поликлиниках, тратили честно заработанные гонорары, получали заслуженные премии и ордена, ездили в командировки по стране и за границу. А еще справляли новоселье в так называемых писательских домах, отдыхали на дачах, заседали на съездах и в ресторане ЦДЛ. Это интереснейшее повествование о буднях и праздниках советских писателей, о их повседневной жизни от оттепели до перестройки (1950—1980-е годы), в которой хватало места и юмору, и грусти. Книга основана на архивных документах и свидетельствах очевидцев, ряд которых публикуется впервые.

Повседневная жизнь Соловецкого архипелага, или просто Острова, как называют Соловки живущие на нем, удивительным образом вбирает в себя самые разные эпохи в истории России. А потому и книга, предлагаемая вниманию читателя, столь же естественно соединяет в себе рассказы о бытовании самых разных людей: наших современников и подвижников благочестия XV—XVI столетий, стрельцов воеводы Мещеринова, расправлявшихся с участниками знаменитого Соловецкого сидения второй половины XVII века, и юнг Великой Отечественной войны, узников Соловецкого Лагеря Особого Назначения и чекистов из окружения Максима Горького, посетившего Соловки в 1929 году. На острове в Белом море время словно остановилось, и, оказавшись здесь, мы в полной мере можем почувствовать это, убедиться в том, что повседневность на Соловках — вовсе не суетная обыденность и бытовая рутина, но нечто большее — то, о чем на материке не задумываешься. Здесь каждый становится частью истории и частью того пространства, которое древние саамы называли saivo, что в переводе означает "Остров мертвых".

Повседневная жизнь Соловецкого архипелага, или просто Острова, как называют Соловки живущие на нем, удивительным образом вбирает в себя самые разные эпохи в истории России. А потому и книга, предлагаемая вниманию читателя, столь же естественно соединяет в себе рассказы о бытовании самых разных людей: наших современников и подвижников благочестия XV—XVI столетий, стрельцов воеводы Мещеринова, расправлявшихся с участниками знаменитого Соловецкого сидения второй половины XVII века, и юнг Великой Отечественной войны, узников Соловецкого Лагеря Особого Назначения и чекистов из окружения Максима Горького, посетившего Соловки в 1929 году. На острове в Белом море время словно остановилось, и, оказавшись здесь, мы в полной мере можем почувствовать это, убедиться в том, что повседневность на Соловках — вовсе не суетная обыденность и бытовая рутина, но нечто большее — то, о чем на материке не задумываешься. Здесь каждый становится частью истории и частью того пространства, которое древние саамы называли saivo, что в переводе означает "Остров мертвых".

В авторском курсе Алексея Васильевича Лызлова рассматривается история европейской психологии от гомеровских времен до конца XVIII века, то есть до того момента, когда психология оформилась в самостоятельную дисциплину. "Наука о душе" раскрывается перед читателем с новой перспективы, когда мы знакомимся с глубокими прозрениями о природе человеческой души, имевшими место в течение почти двух тысяч лет европейской истории. Автор особо останавливается на воззрениях и практиках, способных обогатить наше понимание душевной жизни человека и побудить задуматься над вопросами, актуальными для нас сегодня. Живое и ясное изложение материала делает книгу доступной для понимания самого широкого круга заинтересованных читателей.

В двух томах автор книги проведет подробнейший экскурс по истории магии и экспериментальной науки во времена античности и темного средневековья.